Дурочка или святая?

Любовь Петровна и Нина Ивановна первыми зашли в пустой вагон подошедшего поезда. Быстро переодевшись и поменяв лаковые туфельки на домашние тапочки, они стали ждать своих попутчиков, посматривая на пустые верхние полки в купе.
Познакомились женщины недавно, всего пять дней назад на медицинском семинаре. Регистрируясь за одним из столиков, стоящих в роскошном холле, женщины с удивлением узнали, что они приехали в Киев из одной области. Только Любовь Петровна жила и работала в областном центре, а Нина Ивановна в небольшом городке, в двух часах езды на маршрутке. Кроме одинаковой профессии и близкого места жительства, новых знакомых объединял еще и возраст, обеим было около пятидесяти. Поэтому они быстро нашли общий язык и даже поселились в соседних номерах гостиницы. Семинар был насыщенным и интересным. Уставшие женщины позволяли себе отдохнуть часок после окончания лекций, а потом бежали любоваться вечерней столицей. Толчея метрополитена, огромные проспекты, величие небоскребов - все это завораживало и в то же время быстро утомляло немолодых дам. Особенно тяжело приходилось Галине Ивановне. После тихой, размеренной жизни провинциального городка она еле успевала за бешеным ритмом столицы. Но раз уж судьба подкинула им такую счастливую возможность побывать в главном городе страны, они хотели взять от этой поездки все…
Пять дней и четыре вечера в столице было решено провести с максимальным КПД (коэффициентом полезного действия). Первый вечер был ознакомительно-осторожным: женщины прогулялись по близлежащим улочкам, любуясь архитектурой зданий, зашли в небольшую церквушку и спустились к Днепру. Встретив на набережной закат, утомленные, они вернулись в гостиницу. Следующий вечер Нина и Люба, конечно же, гуляли по Крещатику и фотографировались на Майдане… Быть в Киеве и не побывать в Киево-Печерской лавре было бы непростительно. Поэтому все свободное время третьего дня они провели там. Ну, а напоследок, измученные долгими пешеходными прогулками, Любовь Петровна и Нина Ивановна решили сделать себе подарок и купили билеты в театр. Спектакль был великолепен… Так много еще хотелось сделать и посмотреть, но, увы, на следующий день им уже надо было отправляться в обратный путь.

За эти несколько дней женщины сблизились: их объединяли вкусы и интересы, но больше всего они, конечно же, говорили о работе. Как ни странно, разговоров о своей личной жизни обе избегали. Лишь однажды, после очередного звонка мужа Любы, Нина сказала:
- Муж у тебя, видно, хороший, внимательный. Вон как часто звонит, переживает. Любит, значит… А мой хоть бы разок звякнул. Так нет, привык, что я все сама делаю… И звонить сама должна, интересоваться, как там он. А как я тут, ему, видать, не интересно. Не-е, у нас уже давно такой близости нет, как у вас. Я не удивлюсь, если он сейчас время с какой-нибудь молодухой проводит. А твой, глянь, по пять раз на день звонит, скучает. Просто позавидовать можно…
- Да, можно, - опустила взгляд Люба, и перевела тему разговора в другое русло.

Поезд размеренно стучал колесами, раскачивая пассажиров.
На следующей станции дверь открылась, и в купе впорхнула молоденькая девушка.
- Здрасьте, меня зовут Жанна. Моя верхняя полка, - отчеканила она.
- Очень приятно, - ответили женщины и тоже представились.
Закинув свой рюкзачок наверх, сбросив шлепанцы и поправив пестрые бриджи, Жанна с легкостью устроилась на своей полке. Уткнувшись в молодежный журнал, она, казалось, напрочь забыла о своих попутчицах. А женщины следили за мелькающими за окном деревьями и домами, лишь изредка перебрасываясь друг с другом короткими фразами.
В дверь постучали, и услужливая проводница предложила чай.
- А что, может, и правда перекусим? – вдохновилась Нина Ивановна.
- Я с удовольствием, - поддержала Люба. – А Вы, Жанночка, будете ужинать вместе с нами?
- Нет, спасибо, я после шести не ем, фигуру берегу, - ответила девушка и перевернула очередной лист журнала.

Почему-то в поезде всегда хочется есть. Толи делать там больше нечего, толи атмосфера располагающая… Первым делом, разместив багаж, суетливые пассажиры достают из «закромов» на маленький столик свертки, пропитанные жиром, вареные яйца, картошку, колбасу, соленые огурчики и прочее разнообразие. Некоторые, не дожидаясь отправления поезда, сразу предлагают попутчикам отметить новое знакомство рюмочкой «беленькой», да под хорошую закусочку…

Запивая горячим чаем свой ужин, женщины рассуждали о том, что им повезло – среди их попутчиков нет мужчин. В этот самый момент купейная дверь открылась, и на пороге появился мужчина средних лет. Сверкая белозубой улыбкой из-под густых усов, он представился замершим от удивления женщинам:
- Эдуард.
А затем приложился усами к свисающей с верхней полки хрупкой ручке девушки и добавил:
- Можно просто Эдик.
Познакомившись с попутчицами, он положил кейс под свою подушку и присел на краешек нижней полки.
- Приятного аппетита, - сказал он женщинам.
- Может, поужинаете с нами? - спросили они.
- С удовольствием поужинаю, но только в ресторане, - ответил Эдуард.
Затем он заглянул на верхнюю полку и, мило улыбаясь, предложил:
- Жанночка, не составите мне компанию? Я приглашаю…
Увидев изумленные взгляды Любы и Нины, Эдик смущенно добавил:
- Очень не люблю есть в одиночестве. Понимаете?
Женщины смущенно закивали головами, а Жанна пролепетала:
- С удовольствием, Эдик, к Вам присоединюсь, тем более что я сама собиралась пойти перекусить…
В ту же секунду сверху свесились две изящные ножки, и Эдуард подхватил Жанну за талию, помогая ей спуститься вниз. Еще через секунду дверь за ними захлопнулась, и женщины остались в купе одни.
- Что это было? – поперхнувшись чаем, спросила Люба.
- Нет, ну ты посмотри какая фифа, - возмущалась Нина. – С нами она после шести не ест, а с мужиком – «с удовольствием»… А он-то аж усами зашевелил, когда ее ножки увидел.
- Да-а, - откашлялась Люба.
- Вот из-за таких разлучниц семьи-то и рушатся, - сокрушалась Нина Ивановна. – Ну молодежь, ну нравы… Нет, ну ты видела, как она перед ним бедрами своими крутила? Да разве какой мужик устоит? А он-то тоже хорош – «не люблю один кушать»… А у самого, между прочим, колечко обручальное… Чтобы его жена сказала, если бы узнала?
- Отбрехался бы, - махнула рукой Люба. – Мы же, женщины, слышим лишь то, что хотим. А кому хочется услышать, что тебе изменяют?
- А вот ты бы своего простила, если бы с другой застукала? – не унималась Нина.
- Простила, если бы он искренне покаялся, - немного подумав, ответила Люба.
- А я бы – ни в жизнь, - стукнула кулаком по столу разозленная Нина Ивановна. – И любовнице его все волосы бы повыдирала… Это же себя не уважать - прощать мужику такое…
- А хочешь, я тебе про одну свою знакомую расскажу, - предложила Любовь Петровна.
- Давай, послушаю, все равно аппетит пропал, - согласилась Нина.

- Так вот, - замялась Люба, соображая, с чего бы начать, - мы с Валей (так зовут мою подругу) в одной больнице работаем. Было у нее все хорошо: любимый муж, два сына, на работе уважение. Дети выросли: старший в институт поступил, младший в восьмой класс перешел. Жизнь налажена, как по рельсам катится. Беда в дом пришла, когда старший сын женился. Взял девочку из села, гонористую, с амбициями. Лентяйка была еще та, по дому ничего делать не хотела. Валя на все глаза закрывала, не хотела с невесткой отношения портить. Считала, что дело молодое, наживное… В общем, все хозяйство сама тянула. Молодоженам одну комнату отдали, а сами с младшим сыном в другой ютились. Денег, чтобы молодым квартиру снимать, не хватало. Сын днем учился, по ночам через день сторожем подрабатывал, чтобы хоть как-то семью содержать. Да что на эти копейки купишь? Так, на мороженое… У Вали зарплата, сама понимаешь, тоже невысокая. В общем, жили все за счет мужа. У него, слава Богу, дела пошли хорошо. Свое ЧП открыл, зарабатывать прилично стал…
Так вот, однажды подруга домой пришла, дверь ключами открыла, а там музыка на всю орет. Валя глядь, невестка на кухне танцует, а мужская рука ее по бедру гладит… Ну, думает, дети дома, хорошо. Сумки берет - и на кухню. А там - невестка с ее мужем… В общем, сконфузились все и сделали вид, что ничего не было. Только с того дня подруга моя за мужем и невесткой наблюдать стала. Сын ничего не замечал, а вот зрелую женщину не проведешь. Скоро она поняла, что у мужа с невесткой интрижка. Попыталась с ним поговорить, образумить, а он лишь смеялся и все отрицал. Но однажды, когда Валя была на ночном дежурстве, напарник с сыном поменялся сменами, и тот домой вернулся нежданно. Тут он «голубков» и застал…
- Вот, а я тебе про что? Ни один мужик против таких вертихвосток не устоит. Да я бы ее с лестницы спустила, как только заподозрила что-то неладное… Ну, и чем дело закончилось?
- А история здесь, можно сказать, только началась. Ты что, думаешь, они покаялись или ушли на квартиру? Нет! Сожительствовать стали на глазах у всех. Отец место сына занял… А Валентина с сыновьями в соседней комнатушке жила, причем на одну свою зарплату. Мужа как подменили. Стал выпивать, чуть ли не каждый день, денег не давал. Дошло до того, что Валя с детьми впроголодь жила. Помнишь, как нам, медикам, зарплату задерживали по нескольку месяцев? А муж с любовницей жировал. Придут, бывало, в час ночи из кабака пьяные, деликатесы всякие с собой принесут и до утра гулять продолжают. А Валя плачет лежит, что детям на завтрак приготовить, не знает. Вот так они и жили. Больше года подруга моя все это терпела. Старший сын к тому времени институт закончил и на север уехал, с глаз долой, да и матери чтобы помочь материально…
Но в дом новая беда пришла, пуще прежней… Однажды муж с любовницей в очередной раз из ресторана возвращались. Он такси решил не брать, сам за руль сел. В общем, в аварию они попали, страшную. Невестке ничего – легкие ссадины и синяки. А мужу обе ноги ампутировали.
- Да что ты, - охнула Нина Ивановна, - даже не знаю, что и сказать. Сам виноват!.. И что же дальше?
- Ну, что? Девицы сразу и след простыл, а Валя мужа выхаживать стала. Он поначалу совсем плох был. Врачи сомневались, выживет ли… А Валентина не сомневалась, и мужа в это верить заставила, а то он сначала совсем за жизнь не боролся. «Это, - говорил, - мне расплата за грехи мои тяжкие…» Плакал очень… у жены прощения просил…
- И она что ж, простила?
- Простила. И выходила.
- Знаешь, что я тебе скажу, твоя подруга – дурочка или святая. Ни одна нормальная так бы не поступила. Так ему, козлу, и надо было… Пусть бы век в интернате для инвалидов доживал. А так, конечно, слезу пустил, на жалость надавил. А что ему еще оставалось делать? Не дурак же он, понимает, что теперь такой инвалид никому не нужен…
- Да, злом на зло ответить легче, – вздохнула Любовь. – А вот подруга нашла в себе силы простить. Поддержала мужа в трудную минуту, заставила в свои силы поверить. Благодаря ее заботе он восстановился быстро, на работу вернулся. Бизнес его, кстати, в гору пошел. А уж к жене как стал бережно относиться, так и говорить не стоит… И по хозяйству помогает, и с работы с ужином встречает…
- Как это? Ведь он же калека?
- А подруга моя считает, что это он раньше «калекой» был, а сейчас самый что ни на есть полноценный.
- Да, что тут скажешь? Твоя подруга, точно что или дурочка, или святая…
- Обыкновенная она, просто прощать умеет… Ладно, поздно уже, давай спать. Поезд завтра рано приходит…

Женщины убрали недоеденный ужин и легли спать. Поезд мирно стучал колесами, убаюкивая своих пассажиров. А Нина Ивановна все лежала и думала, правду ли рассказала ей Люба, или так, для красного словца, насочиняла? Было в этой истории что-то, что никак не вмещалось в ее понимание…

Утром, воспользовавшись тем, что Эдуард и Жанна вышли из купе, Нина Ивановна заговорщицки прошептала Любе:
- Вот интересно, наши голубки вместе из вагона выйдут или порознь?
- А нам-то что?
- Ну как? Интересно. А вдруг его жена встречает? Как он тогда себя вести будет?
- Да какая нам разница?
- Ну не скажи, это же получше любого сериала… Давай задержимся, посмотрим.
- Извини, мне это не интересно, да и домой спешить надо. Мне еще на работу сегодня идти. Хорошо, что до дома два квартала всего…
Женщины обменялись телефонами, распрощались, и Любовь Петровна поспешила в тамбур – поезд подходил к вокзалу.

Суетливые пассажиры пропихивались с огромными чемоданами и сумками к выходу. Нина не спеша шла по узкому коридору, не выпуская из виду Эдика и Жанну. Вдруг она боковым зрением выхватила картинку - на перроне Любовь Петровна целовала мужчину, который сидел в инвалидном кресле. В его руках был огромный букет роз.

Дурочка или святая?Проза

Дурочка или святая?
Проза